У нас теперь тоже есть свое 9/11.
Хотя тогда, вечером в начале августа, никто не мог даже вообразить. Минск изменился. Для меня это случилось у церкви Марии Магдалины неподалеку от Сторожевского сквера. Я помню, что было темно. Темноту можно было потрогать, она буквально впивалась в кожу. Темнота казалась непроглядной и зловещей, и по атмосфере напоминала фильм "Шоссе в никуда". Темнота казалась тихой, и это несмотря на то, что всюду стояли люди и гудели машины. Фонари погасли, и церковь Марии Магдалины вообще на казалась церковью. Равно как и город не казался городом. Люди держались за руки, а некоторые доставали телефоны (телефоны не работали, но как отказать себе в привычке?) и нервно оглядывались по сторонам - словно ждали чего-то. Я тоже ждал. Кажется, мы узнали только в тот момент, когда это случилось. Какая-то магия - черная по форме, белая по содержанию. Из темноты проспекта Машерова, буквально из ниоткуда, вышла колонна людей.
Что бы ни случилось дальше, со страной, городом или со мной, я не представляю себе сцены сильнее той. Минск раскололся на две части, невидимый трамвай пустил искры, и группа людей побежала в сторону колонны, чтобы стать ее частью. А затем, минут через десять или двадцать, к нам подбежала журналистка из Москвы. В двух метрах от нас отец упрашивал дочь выйти из колонны и вернуться домой. "Нет", говорила дочь. "Нет. Я не хочу уезжать из этой страны".
А потом было десятое число, было одиннадцатое. И это был уже другой Минск. Город, в который я готов был влюбиться заново. Да, улицы все те же, а люди говорят со старыми интонациями - но я смотрю на террасу кафе на Чичерина, под звон фарфоровых тарелок и нестройные звуки музыкальной академии, и мне хочется улыбаться. Кажется, большую часть людей на террасе я видел в одно из нынешних воскресений. А тем временем, во дворах Осмоловки, каждую субботу проходит праздник. Летают шары, наливают горячий чай, приносят шарлотку и плов, а парень поет мелодии Фрэнка Синатры. Мы знакомимся с ним - мы вообще знакомимся со многими людьми, рядом с которыми жили все это время и которых никогда не знали. Знакомимся мы, дети и даже наши собаки - на празднике в субботу, во время постановки Свободного театра, экскурсии по Киселева или во время показа "Ста дней после детства" на прожекторе в самом сердце Осмоловки.
Да, это другое время, и возвращения назад уже не будет. Когда Лидия Гинзбург писала о том, как Ленинград пробуждался от блокады, она говорила о поиске коллективной самореализации. Долгое время необходимость в ней была приглушена, и вот теперь она понемногу возвращалась. Тогда, в 44-м, это была прочитанная книга или возможность сходить в Эрмитаж. Теперь, в 2020-м, это способность увидеть в глазах другого человека ровно то, что испытываешь ты сам. Увидев это, ты понимаешь, что вернуться назад уже не получится. Разве что в любимом баре Минска может быть так же хорошо, как было до 9/11. Но только в тысячу раз лучше.
