Album of the Month: BACK ROADS AND ABANDONED MOTELS by The Jayhawks

I could be going soft with age, but I'm not. I have always rated Gary Louris as a songwriter, ever since I came across Weird Tales by the now defunct Golden Smog. A record of many highs (not least "Please Tell My Brother", which could well be Jeff Tweedy's best song), it featured Gary Louris's magnificent "Until You Came Along". One of those songs you physically cannot resist. But then again... "Waiting For The Sun". "The Man Who Loved Life". "Listen Joe". The man is a great American songwriter, and I still remember that gushing review of Mockingbird Time I once wrote for some Oxford music magazine urging the world to pay attention.  

These days, I pretty much stand by what I said back then. Mockingbird Time is an underrated late-period classic that revealed the full range of The Jayhawks' music. Later, the absence of Mark Olson was felt rather acutely on the middling Paging Mr. Proust (having said that, I do not believe that The Jayhawks' world revolves around Olson, and Sound of Lies is one of their finest albums), and so I approached this latest LP with no particular expectations. 

Especially since Back Roads and Abandoned Motels is mostly made up of songs Louris had previously composed with other artists (Jakob Dylan, Carrie Rodriguez) and that had previously appeared in films and on records by Dixie Chicks. But Louris has a point when he says it was easy to record these songs since they felt like they belonged to The Jayhawks anyway. And now, whether you hear them sung by drummer Tim O'Reagan or keyboard player Karen Grotberg, they sound fresh. 

Me, I still prefer them to be sung by Gary Louris even if I know what he meant in a recent interview where he said Tim is technically a better singer. But I never cared for technicality, and Louris's voice with that subtle vibration at its core, tugs at my heartstrings with such effortless style. Biggest highlights on this LP include the well-known classic "Everybody Knows", the cold, beautiful "Gonna Be A Darkness" (the imagery is as simple as it is hard-hitting) and, most importantly, the two new songs by Louris that round off this album. Both "Carry You To Safety" and "Leaving Detroit" are well-honed ballads that belong on your imaginary Jayhawks compilation.

And all around, it's gorgeous melodies and everything that made 'alt country' such a worthwhile genre in the first place. At this point, Back Roads and Abandoned Motels is also a timely reminder that be it the slightly tighter The Jayhawks or the slightly looser Golden Smog - Gary Louris is a classic songwriter. Even if this album will go very quietly, too quietly, into the night... And speaking of Golden Smog, I've just listened to "Please Tell My Brother" for the first time in years, and all too predictably - it made me cry. Which means that maybe I am going soft with age. 

Nick Cave in Lucca, 2018

In a way, it's somewhat disheartening to go to a Nick Cave concert. The moment the dramatic, black suited figure appears on stage, stylish and spindly, you know that nothing will come close to that experience. I have seen Ladies And Gentlemen We Are Floating In Space played live and I have seen The North Sea Scrolls in the beautiful setting of an Anglican church and I have seen Michael Gira going off in a cowboy hat. None of it blows you away quite like an unholy, 10-minute version of "Stagger Lee". 

The Bad Seeds' recent performance in Lucca was not my first experience of seeing Cave live. There was one concert in Moscow a few years back and it was a much more stripped down affair with four musicians, little guitar and Push The Sky Away played in its entirety. There was Warren Ellis having a fit during "From Her To Eternity". There was a rare performance of "West Country Girl". There was a huge Russian crowd begging Cave for "Foi Na Cruz" (which he refused to do) and then totally losing it during "Higgs Boson Blues". It was wonderful, and I knew I would be back for more. 

Nick Cave gives you everything you could possibly need from a live concert, and then he builds something on top of that. Something like a rare b-side with Ellis playing the flute or the world's most intense performance of "Tupelo". 

And it was no different in Lucca. With Skeleton Tree spread all over the generous setlist (19 songs over two and a half hours), he did "Loverman" and he did "Shoot Me Down" and he even was kind enough to do "Deanna" at the request of someone in the front row. And then there was all that crowd-bullying that climaxed during "The Weeping Song" when he actually got physically involved. Cave knows he is playing Jesus with the audience, and the brilliant reference to the Bible (him throwing water into the crowd and then promising fish) was very well-judged. 

The whole of the band (seven people, no less) was having a great time, and that is something you can hardly misread. When Cave says he loves his audience, you know he does. When he sings 'I'm transforming, I'm vibrating...', you know he is. He knows, too, what it means to play "Do You Love Me?" at the beginning and "Rings Of Saturn" at the end. He knows exactly what he is good at. And that is many things, not least saying at one point how handsome he thinks he is. Really, what a man.

Why go anywhere else if you can go to Italy? Why go to any other live show if you can see Nick Cave? In Lucca, on the 17th of July, at around midnight, you almost believed these questions as, grateful and exhausted, you leapt to your feet during the encore. 'Because this is the moment. This is what we do. And this is what we are'.

travelling notes (lxv)

I love the trams and I love the Last Supper. Still, for all its expansive designs, Milan has got to be the least inspired destination of your Italian holiday. 

travelling notes (lxiv)

Florence is the world's first city where I saw a conductor in shorts, and yet in no way was he at odds with the breathtaking setting of the Uffizi Gallery. 

travelling notes (lxiii)

There's all that singing in Lucca... even before Nick Cave arrives.

travelling notes (lxii)

In Lucca, more than anywhere else in Italy, you realise that Italians have great taste that stretches way beyond cooking, classical music and shoes. It is infinitely bigger than that. It is original, authentic taste. It covers the universe. 

travelling notes (lxi)

Rome might not be my favourite city in the world and it's not even my favourite city in Italy, but there's just no getting away from the fact that, really, it's all downhill from here. 

travelling notes (lx)

There's a lot to be said for eating the way Italians eat. Loudly, obsessively, with no phones, and my back is getting sweaty from the conversations behind me as well as the one that is happening all over my table. In Italy, it's hard not to eat the way Italians eat. 

travelling notes (lix)

The captain of the Ciampino-bound plane said we are flying back to Rome. He actually said 'back', which was interesting. And also fitting, because while there are plenty of countries you can visit, Italy is a country you return to.

Скетчи про Минск. "Из бывших".

Нельзя забыть тот момент, когда впервые пробуешь варенье из рябины. А еще нельзя забыть людей, которые в этот момент рядом. Со мной это случилось не так давно, в Минске, в старой квартире неподалеку от киностудии. 

Мой друг сказал мне, что она "из бывших". Уже одно это убедило меня ехать. К тому же мне нужны были виниловые пластинки, и она распродавала коллекцию, которую всю жизнь собирала с мужем. "Там классические вещи", сказал мой друг, "но там может быть все, что угодно". Мне нравилось это "все, что угодно", в нем умещалось любое воображение мира. Но больше всего мне хотелось увидеть ее. Инну Михайловну. Из бывших.

Я не знал, чего ожидать наверху, но когда мы купили печенье в магазине на углу и поднимались теперь по лестнице на второй этаж, я увидел вазу с цветком. Она так выбивалась из грязи и пыли сталинского подъезда, что казалось, будто смотришь в окно с картины Магритта. Я не сразу увидел открытую дверь и ее тонкий, слегка прозрачный силуэт. 

Ей 90 лет, но все теряется в быстром шаге, ровном голосе и живых чертах лица. В ее движениях (и я безотрывно пытаюсь поймать их) то самое чувство достоинства и внутренней свободы, которые отмирают в этой стране не то с рождения, не то в тридцать лет. Когда мы садимся за стол, где уже стоят блюдца с рябиновым вареньем, и начинаем говорить про искусство и про политику, я понимаю, что она мыслит более ясно и свободно, чем те молодые люди, что еще говорят, а не фотографируют. Она мыслит целыми фразами и даже предложениями, как умели делать писатели двадцатого века, стучавшие рассказы на печатных машинках. 

Это варенье имеет вкус немного сладкий и немного горький, слегка старомодный, и я знаю, что никогда не забуду этого момента. В детстве я мог закрыть глаза и через мгновение открыть вновь, чтобы намеренно запомнить кадр, сцену или вид из окна, и представить их через двадцать лет. Здесь, в этой квартире, это лишнее. Все запомнится само собой - хотя бы оттого, как она держит голову, и как она рассказывает нам о том времени, когда они с покойным мужем не думали о будущем, а тратили последние деньги на путешествия, пластинки и книги...

Однажды она предлагает пройти в комнату и выбрать пластинки. Меня съедает чувство неловкости, когда я просматриваю балеты Стравинского, пьесы Шопена и симфонии Малера. Мне кажется, я мародер или грабитель, но время от времени она входит в комнату, чтобы сказать, что эту пластинку она очень любила, и она совсем не против того, чтобы теперь она оказалась у меня. В итоге я выбираю огромную стопку, из которой восторженно выбивается "Полонез" Огинского, и мой друг вспоминает про деньги. Инна Михайловна говорит "что вы, это слишком много", но я чувствую себя так же глупо, как в музее Богдановича в Гродно, где стоимость билета - один американский доллар, и ты знаешь, как это бесконечно мало.

Их не бывает много или их постоянно не хватает, и временами она продает пластинки и книги, но вот мы снова продолжаем разговор за чаем, и никто не думает про деньги. Она говорит про свои знаменитые знакомства и про мужа, работавшего на киностудии. Она говорит про невежественную власть, которую по-интеллигентски не принимает, и которой все еще противостоит. Про чай, который прислали из Швейцарии. Про письма. Про любимые книги. И в очередной раз пробуя рябиновое варенье, я вдруг понимаю этот вкус. Понимаю, как тяжело будет уезжать отсюда, а также то, как сильно мне повезло быть здесь и говорить с этим удивительным человеком.

У меня перехватывает дыхание, и я прощаюсь с оголенным нервом, который, к счастью, научился скрывать. Инна Михайловна говорит приходить еще, и я хочу надеяться.

В Минске я всегда ищу их. Они есть, но, подобно священникам на оживленных улицах большого города, они исчезают так быстро. И появляются лишь на мгновение. Так, недавно в музыкальном магазине в центре города открылась дверь, и вошла пожилая женщина. Я не узнал лица и не узнал голоса, но я узнал походку. Эта походка умеет дышать, даже в затхлом пространстве протертых виниловых пластинок. "Из бывших", сказал бы мой друг. Она купила альбом Окуджавы ("этого у меня еще нет") и стремительно вышла из магазина. Пока я стоял и раздумывал над концертом Дюка Эллингтона 1954 года...