Я ни разу не был в минском кинотеатре "Современник", но помню, что когда в детстве мы гуляли в районе улицы Харьковской, он доживал свои последние дни. Сначала осыпался кирпич, затем тускнели стекла, потом стали пропадать буквы. Я не был в тех местах несколько лет, но мне страшно представить, в какую груду пыли и щебня все это превратилось. Какой супермаркет там строится, и какие дети гуляют там теперь. И не так важны фильмы, что показывал "Современник" сорок или пятьдесят лет назад. Просто все то, что не случилось со мной в том кинотеатре, - этого уже не случится никогда.
Дело в том, что я люблю минские кинотеатры. Не те, что открываются теперь в торговых центрах и спортивных клубах, но все эти старые советские здания со старыми советскими названиями. "Ракета", "Октябрь", "Победа"... Всякий раз, когда я прохожу теперь мимо последнего, закрытого, кажется, уже миллион лет назад, я вспоминаю фойе с черно-белыми фотографиями, где я нервно ожидал Одиночество бегуна на длинные дистанции или тот старомодный порог, по которому я медленно сползал в ночной город после жуткого и давно забытого фильма Бесчестье.
А еще "Москва", где был последний фильм Анджея Вайды, после которого час или два вообще не хотелось говорить. "Ракета", где после второй смены в университете нужно было отстоять длинную очередь, чтобы каждый понедельник смотреть по одному фильму Тарковского, начиная от Иванова детства и заканчивая Жертвоприношением. "Октябрь", куда в детстве мы ходили с сестрой, и после длительного сеанса в котором нам однажды позвонила мама, чтобы сказать ужасную новость... "Пионер" с его бесконечным Бергманом, где дама у входа объясняет нам, что фильм этот мы будем помнить весь год. А еще полусоветский "Дом кино", где помнится все, что было до, после и во время сеанса. И вообще я вдруг понимаю, что некоторые фильмы забываются, но я всегда помню кинотеатр.
Потому что поход в кинотеатр - это не только сам фильм. Это одинокий мужчина, который нервно курит короткую сигарету и просит тебя продать ему свой билет. Это две девочки, что пронесли на Хичкока две бутылки пива, и половину сеанса пытаются неслышно их открыть (у них, разумеется, ничего не получается). Это пожилая пара, которая пришла в кинотеатр "Ракета" на Огни большого города, и которая смеется и рыдает так, что ты влюбляешься не только в Чарли Чаплина, но и в них. Это, в конце концов, кофе, который ты пьешь после сеанса в кофейне за углом.
Все, что ты помнишь в многозальном кинотеатре на верхнем этаже торгового центра, - это сам фильм. И нет ни разговоров до, ни молчания после. Одна и та же девушка у любого зала, одни и те же кресла и один и тот же вход через огромные стеклянные двери. Так что порой из памяти стирается даже сам фильм.
Возможно, старые кинотеатры Минска - это лучшее, что оставил после себя Советский Союз. Этих стен и этих старых букв на тусклом фоне мне не хватает даже за границей, где, конечно, есть свои кинотеатры "Победа" и "Салют", но где все же так много типовых дверей с бесконечными номерами залов (что, черт возьми, я помню про тот день в Лондоне, когда я пошел смотреть последний фильм Пола Томаса Андерсона?). Наверное, однажды я напишу книгу о том, как ходил в минские кинотеатры. Наверное, мне стоит написать ее хотя бы ради того, чтобы вспомнить того странного старика, который во время финальных титров Соляриса выбежал к экрану кинотеатра "Ракета" и начал рассказывать безумную историю из своего детства...
