Вначале будет Колтрейн. Мингус и Майлз. Орнетт Коулман. Билл Эванс, Арт Блэйки, Телониус Монк. Но вот американский джаз перестает умещаться в твое мироощущение, и ты начинаешь вглядываться за океан. Как раз в этот момент тебя настигает Astigmatic. И польский социализм 60-х внезапно обретает новые цвета.
Сегодня день рождения Кшиштофа Комеды. Astigmatic я впервые услышал три года назад, и все дурацкие иерархии, так искусно выстроенные в моей голове, рухнули в один момент. И сегодня - если бы мне нужно было назвать десять лучших джазовых альбомов всех времен, Astigmatic был бы там, на самой вершине, рядом с The Black Saint and the Sinner Lady, Ascenseur pour l'échafaud и Sun Ship. В своем воображении, в своем профессионализме (Збигнев Намысловский и Томаш Станько были частью квинтета Комеды), в своем безумном наслоении настроений и мелодий, Astigmatic остается вне времени. Я слушаю его сегодня, в эту самую секунду, и он поражает меня точно так же, как в первый раз.
Легко объяснить популярность Комеды его ранней смертью (однако нелегко представить смерть более случайную и нелепую). И все же ранняя смерть не может объяснить всего. Так, она не может объяснить то нервное оцепенение, которое я испытал однажды, когда впервые посмотрел "Ребенка Розмари" Романа Поланского. Фильм закончился поздно ночью, в половине четвертого, и ужас охватывал все мое тело. Я так и не смог уснуть до наступления рассвета. Атмосфера фильма была уникальной, чудовищной и греховно волшебной, и только через несколько лет я узнаю, что за ней стояла музыка польского композитора. В конце концов, разве есть в этом мире что-нибудь, что способно расшатать нервы так, как это делает колыбельная Кшиштофа Комеды с голосом Миа Фэрроу?
Существует также музыка и к другим фильмам Поланского (наверное, моя любимая звучит в "Тупике" 1966 года), есть потрясающий живой альбом Live at Jazz Jamborie, и есть сверхценные записи для польского радио, которые все еще выходят в свет. Есть среди них Litania 1967 года, записанная совершенно безупречным составом музыкантов, и содержащая, возможно, самую интригующую музыку Кшиштофа Комеды. В заглавной мелодии столько тайны и очевидной красоты, эта музыка способна проникать под кожу так глубоко и так основательно, что никто не должен задаваться вопросом, почему польский джаз - это совсем не только польская, это мировая культура. Почему EABS посвящают свой первый альбом Кшиштофу Комеде. И почему Лешек Муджер, например, воскрешает не только Фредерика Шопена.
