В Одессе нет смысла ничего придумывать. Нужно подслушивать. В начале августа я был на Одесской книжной выставке, которая в этом году проходила вдоль центральной аллеи Парка Шевченко. Она сильно отличалась от той, что я помню по своему первому приезду в Одессу семь или восемь лет назад. Тогда все происходило неподалеку от Соборной площади, выступал Жванецкий, пламенный и живой, и стенды стояли в несколько рядов. Теперь не было прошлого размаха, однако и в этот раз писатели проводили встречи в уютных тенистых палатках, детей учили сочинять стихи, а из динамиков играл джаз.
И, конечно, были книги. Бумажные, новые, старые, художественные, научные, про Одессу, не про Одессу, в твердых и мягких обложках, на стендах и на бесконечных полках.
На самом деле, в Одессе мало читают. Это удивительный факт для города с такой литературной историей (в Приморском районе трудно найти улицу, которая не носит имени поэта или писателя), однако читающих людей здесь не так много. И оттого было особенно интересно пройтись по книжным рядам выставки. Был жаркий день в начале августа, и в моем кармане лежал исписанный блокнот со слипшимися на солнце страницами. Какой-то парень, застенчивый и заикавшийся, пришел с огромным мешком, в который заталкивал одну книгу за другой. "Так, Теннесси Уильямса взял... Что же еще?" Все это скорее походило на поход в супермаркет, и Теннесси Уильямс мог оказаться голландским сыром или молдавским вином. И все же я не мог оторваться от сцены. В итоге парень взял еще несколько книг из воображаемого списка, расплатился и незаметно ушел. У одного из стендов собрались дети лет двенадцати. Они вяло пролистывали книги из первого ряда и уныло вздыхали. В конце концов девочка заключила: "Секс и наркотики. Ничего нового".
Я задержался у стенда с научной литературой. Я пролистывал знаменитую книгу Фатали М. Мохаддама "Психология диктатуры", когда за моей спиной показалась тень человека. Женщина, продававшая книги, посмотрела на мужчину и сказала: "Ой а у меня для вас есть хорошая книга. Про психологию гангстеров, очень интересно". Мужчина кашлянул, сказал "нет, спасибо" и ушел. Я, в свою очередь, отказался от идеи читать про диктатуру (ее мне и так хватает) и захлопнул книгу. Между тем, еще один мужчина прошел рядом со мной и заглянул в палатку с русскоязычной литературой. "Есть что-нибудь из наших, из одесских?" Из палатки ему предложили: "Верба? Юлия Верба?" Мужчина презрительно хмыкнул. "Верба? Ну это так. Я думал, "Окаянные дни" Бунина или что-нибудь такое...".
И все это после двух минут нахождения на выставке. В конце концов я взял книгу воспоминаний современников Маркеса о колумбийском писателе, и шел домой размышляя над тем, почему же в Одессе так мало читают. Здесь жили Пушкин, Гоголь, Паустовский, Бабель. Здесь есть бульвар Жванецкого. Улица Жуковского. Дом, где жил Чехов. Сюда приезжают Дмитрий Быков, Вера Полозкова и Михаил Шишкин. Так что же не так? Вероятно, дело во все той же приморской пресыщенности. Литература окружает, литература упивается этим городом. "А настоящие одесситы", сказал мне один местный, "на море не ходят". Как заключила девочка лет двенадцати, пролистывавшая очередную книгу: "Секс и наркотики. Ничего нового".
