Одно дело выходить здесь, и совсем другое - выходить там. На самом деле, я не люблю выходить здесь, и выхожу только если не выйти нельзя. Беру флаг и прихожу к Дюку де Ришелье, и неизменно думаю о тех, кто выйти не может, и с кем я выходил там. Выходить там было чем-то необходимым. Выходить там было способом существования. Здесь способов больше, так что можно выбирать. Да и потом - чего стоит выйти здесь? Под приморским солнцем и охраной местной полиции?
Мы вышли девятого августа. Вышли десятого. Мы выходили всякий раз, когда можно было выйти. И все же больше всего я помню день середины августа, когда упырей загнали назад в клетку, и на улицы вышли люди. Девушкам дарили цветы. Пели песни. У мрачных зданий играли в бадминтон. Был ясный день. Я отменил работу, забыл про остывающий чай и вышел на проспект, где гуляли красивые люди. Я шел вдоль парка Горького, вдоль цирка и дальше вверх к Александровскому скверу. Где-то на мосту над Свислочью я увидел девушку лет шестнадцати с флагом на плечах, и она смотрела мне в глаза, а я смотрел в ее. Мы улыбались, а потом как-то одновременно в наших глазах появились слезы, и сдерживать их не было сил. Все это случилось в какие-то десять секунд. Это не была победа, и открытая рана не затянулась - однако в тот момент я понял, что смогу жить с ней. Пока тот день не наступит, и чай не остынет окончательно.
